Об особенностях «амурского русского языка» разговор с дальневосточниками, уехавшими в другие регионы

"Чуфанька" на релке

Московский археолог Андрей Черкасов, который побывал с экспедициями много где в России, уже несколько лет возглавляет Албазинскую археологическую экспедицию и каждое лето приезжает в Сковородинский район. Он открыл в Амурской области для себя немало новых слов и выражений.

«Хочу сказать, что я вовсе не лингвист, да и в Сибири и на Дальнем Востоке был не везде. Поэтому не берусь утверждать, что слова, которые мне показались оригинальными и любопытными, встречаются только у вас», - заметил Андрей Черкасов. К слову, определить границы тех или иных слов под силу не каждому лингвисту, и выражения, о которых пойдет речь в этом материале, зачастую встречаются и по всему Дальнему Востоку, и в Сибири (особенно в Забайкалье, ведь Амур изначально заселяли забайкальские казаки).

Приступив к раскопкам в Приамурье, он столкнулся с непонятными словами, которые используют амурские археологи. Например, «релка» – небольшой холм (напомним, в Благовещенске есть Релочный переулок). Учитывая, что археологические памятники зачастую встречаются как раз на возвышенностях, с «релками» в Приамурье Андрею Черкасову пришлось встречаться часто. В Албазине столкнулся со словом «подушка». Но не той, на которой спят – это слово обозначает элемент рельефа местности. Москвичи сначала подумали, что это еще одно название для возвышенности (наряду с релкой или сопкой), но оказалось, что это, наоборот, падь. Кстати, Спасская пустынь, которую ищет Албазинская археологическая экспедиция, должна находиться в какой-то подушке. Отметил Андрей Черкасов и слова, которые появились в речи амурчан в связи с близостью Китая – например, «чуфанька» (китайское кафе или закусочная). Именно в Амурской области столичный археолог научился выражениям, которые его земляки-москвичи воспринимают с удивлением. И когда произносит понятную любому амурчанину фразу «пойдемте в «китайку» или в «узбечку», его не понимают. В Москве эти слова означают женщин китайской или узбекской национальности, но не кафе китайской или узбекской кухни. В столице, рассуждая о житье в частном деревянном доме, не говорят, как в Амурской области, «жить в деревяшке» или «жить на земле», когда заваривают лапшу быстрого приготовления или чай, не говорят «запарить». В Амурской области Андрей Черкасов впервые услышал слово, означающее нечто среднее между «холодно» и «холодновато» - «холодновасто», столкнулся с корнем «это», позволяющим амурчанам заменять любые слова и даже строить целые предложения (особенно удивившее его слово – «вотэтовать»), познакомился со словом «грядка» не только в «огородном» смысле, но в значении «группа, компания людей», узнал, что такое «верхонки» (широкие рабочие рукавицы).

- Глагол, который я не сразу понял, что имеется в виду – «отсветить», - вспоминает Андрей Черкасов. - То есть, «скопировать с помощью света». Пожалуй, это более правильно и даже патриотично, чем говорить «отксерить», «копировать», «ксерокопировать», потому что это более по-русски.

Наложило свой отпечаток и обилие на Дальнем Востоке автомобилей японского производства - хотя бы в том, что здесь в ходу другие, нежели на западе страны, прозвища автомобилей. Например, не всякий житель столицы поймет, что это за машина такая - «хорек» или «сугроб».

Президент фонда «Петропавловск» Глеб Кузнецов, который также по работе часто посещает Амурскую область, в ответ на вопрос о том, что его удивило в речи амурчан, отметил привычку не склонять некоторые фамилии, которые по правилам русского языка должны склоняться. Например, такие, как Дуб, Лебедь и тому подобное.

Масло масляное

Порой с недопониманием окружающих сталкиваются амурчане, уехавшие в другие регионы страны (или русскоязычные государства). Говорят какое-то слово, которое всю жизнь знают, в уверенности, что его знают все, а собеседники – в недоумении. Так, сразу два дальневосточника, уехавшие на запад страны, отметили, что там не знают слова «уматный». Про это вспомнили приморец Алексей Жевуров, переехавший в Москву, и амурчанин Андрей Марченко, живущий теперь в Санкт-Петербурге.

Также Алексей заметил, что москвичи, в отличие от дальневосточников, не называют «птичье молоко» «птичкой». А Андрей сообщил, что в Питере в магазине могут удивиться, если вы попросите булку белого. Слово «булка», по мнению петербуржцев, может подразумевать только белый хлеб, для них «булка белого» как «масло масляное».

Писатель Вячеслав Рыбаков, живущий ныне на Украине, отмечает:

- У себя на Родине, в Благовещенске и в Зее, я, как и мои друзья, родственники постоянно употреблял утвердительную частицу «ага»  (в качестве согласия с мнением другого человека). Помню, еще Галина Петровна Довнар, наша куратор группы в БГПИ (Вячеслав учился на филологическом факультете – авт.), боролась с нами за чистоту языка из-за этой частицы. Но прижилось и по сей день. Так вот, что отметил. На Украине данную частицу не употребляют, и когда я, соглашаясь с мнением украинца, произношу «ага», то в ответ часто вижу на лице собеседника улыбку. По этой же частице легко вычислить дальневосточника на Украине. Я знаком с несколькими амурчанами, что сейчас проживают в Киеве, все ее используют. 

Амурский ротан

Ведущий методист отдела народного творчества АОДНТ Светлана Галиева приехала с супругом-военным в Амурскую область в конце 80-х годов из Казахской ССР, поселились в Серышеве. И одно из первых слов, которое ее удивило на новом месте – название рыбы «ротан». Светлана почему-то поначалу думала, что так называют местных «аборигенов», то есть амурчан. Когда узнала, что это рыба, удивилась. Любопытно, что житель Приморья (где ротаны водятся) Алексей Жевуров про такую рыбу не слышал. Возможно, она ему известна под каким-то другим прозвищем. А вот москвич Андрей Черкасов сразу понял, о чем речь (и заверил, что знал это слово еще с Москвы, а не познакомился с ним в Приамурье).

Напомним, что в Белогорске ротану, как амурской достопримечательности, даже поставили памятник.

Научный подход

«Амурский русский язык» – тема серьезных филологических исследований, диссертаций, научных статей и словарей. К примеру, доцент кафедры русского языка и литературы БГПУ, кандидат филологических наук Ольга Галуза - один из авторов-составителей «Словаря русских говоров Приамурья», защищала по этой теме диссертацию. Филологи составили также «Словарь просторечия Приамурья», «Албазинский словарь» (кстати, там содержится удивившее Андрея Черкасова слово «подушка»), «Школьный диалектный словарь» (составленный специально для школьников словарь, основанный на материалах «Албазинского словаря» и «Словаря русских говоров Приамурья»), «Фразеологический словарь русских говоров Прамурья» и даже «Словарь охотников и рыболовов Приамурья».

- Русские говоры Приамурья стали изучаться учеными нашего вуза с 60 годов 20 века, - рассказывает  Ольга Галуза. - Первыми были Лидия Кирпикова (именно она защитила первую диссертацию по амурским говорам) и Нина Шенкевец. Они были организаторами историко-диалектологического кружка в нашем вузе. И приобщали студентов к изучению амурских говоров. Мы выезжали в летнее время в диалектологические экспедиции. Беседовали с жителями сел, вели записи речи. Вначале вручную – в тетрадки. Потом появились магнитофоны, потом диктофоны, в конце концов, уже на видеокамеру записывали. 

Особенность Амурской области в том, что сюда мигрировали люди из разных частей России. В результате в соседних селах жители могут говорить немного по-разному, сохранив особенности речи своих воронежских, брянских, украинских, белорусских (и так далее) предков. Хотя основная группа амурских говоров - казачьи, ведь первыми поселенцами на Амуре были забайкальские казаки. И до сих пор в амурских и забайкальских говорах много общих слов.

- Говоры - это вторая, наряду с литературным языком, форма существования языка, - говорит Ольга Галуза. - К концу 20 века были сведения, что на диалектах говорит половина русского населения. Поэтому существовало высказывание: «кто не знает говоров своего языка, тот знает его только наполовину». Сейчас под влиянием литературного языка происходят изменения в диалектах, уходят, стираются отличия. Но говоры как жили, так и живут. В них, как и в любой языковой системе, происходят изменения, но они не исчезают, и это подтверждается исследованиями.

Говоры, как убедился наш корреспондент, - вещь весьма своеобразная. Полистав «Словарь русских говоров Приамурья», содержащий несколько тысяч слов, знакомого журналист встретил совсем немного. С большим удивлением узнал, что в Константиновском районе слово «пахать» используют в непривычном значении: не возделывать землю и даже не работать на износ (для этого в одном из амурских говоров есть хлесткое выражение «болони надорвать»), а тормозить лодку якорем. «Пахарь» при этом – якорь. Еще в амурских селах можно услышать слово «пахать» в значении «подметать пол». А про того, кто пашет землю плохо, амурские селяне могут сказать, что он «пашет селезнями».

Слово «аргулька», оказывается, в некоторых говорах означает «подснежник», «дюмбура» - бурундук.

Как мы говорим

У москвича Андрея Черкасова первое впечатление от речи амурчан сложилось такое: «В Приамурье фонетически очень правильно говорят по-русски. Все слова произносятся очень четко, правильно, все гласные проговариваются. Нету, как в Москве, когда гласные проглатываются, тараторятся, или как в южных регионах «гхекают», или, как на севере, «окают» - такого нету. Русский литературный язык формировался на основе московского диалекта. Такое впечатление, что он здесь с тех пор законсервировался и в таком виде существует по сей день. И, возможно, он более правильный, чем в самой Москве».

Ольга Галуза же отмечает: «У нас произношение иное, чем в Москве. Дальневосточники сильно редуцируют гласные, сокращают в безударных слогах, а москвичи протяжно, четко произносят, почти так же, как и под ударением».

При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт ТЕЛЕПОРТ.РФ обязательна.