Военного времени человек. Его жизнь — учебник истории прошлого века.
Передо мной, немного покачиваясь, сидит незрячий дедушка — человек, в глазах которого отразились кровавые события XX века.
Отца Павла Хокрякова казнили беляки. Сам он строил военный плацдарм Приморья и горнорудные шахты Сибири. Изнемогал от жажды в пустыне Гоби. Измерив пешком практически весь север Китая, красноармеец с голода ел червей в Хилнаре. Брал Сунгари, минометным огнем изгоняя японцев. Храня историю Великой Отечественной войны, участник Дальневосточного фронта сегодня мирно живет в одном из домишек Грибского, что в Благовещенском районе.
Знакомство
О красноармейце Хокрякове мне рассказали во время командировки в Грибское. Говорили, что интересней человека во всем районе не найти, обещали, что узнаю об удивительной судьбе военного пенсионера, ведь у него своя история войны — живая.
...Грибское. Проезжая по ухабистой гравийке, ищу заветный адрес. Отбеленный, как потолок, аккуратный срубный домик без привычной глазу красной звезды на углу. На пронзительный гудок автомобиля визгливым лаем заливается собачонка. Из глубины двора резво выходит мужчина в потертых «кирзачах». Опешив от вида бодрого поседевшего мужичка, неловко уточняю: «Павел Петрович?» — «Нет, — привечает гостя зять хозяина. — Он в доме — ходить не может».
В прибранной, не по-сельски аккуратной хате, глядя в окошко, греется под лучами весеннего солнца ветеран. Предупрежденный о глуховатости дедушки, четко и плавно, практически по слогам, начинаю беседу.
— Не люблю я рассказывать, — чуть слышно, не открывая век, хмурится коренастый пенсионер. – Кому это интересно? И так все сами знаете...
Красно-бела весна
Учебники истории, пестро описывающие нечеловеческие сражения Гражданской и Отечественной, оставляют в памяти школьника лишь скупые цифры и фразы. Сколько крови и слез было отдано за нашу нынешнюю свободу на самом деле, не скажет ни одно учебное пособие. До костей пронимает рассказ ветерана – сознание судорожно рисует картины того времени…
Его детство — вторая смута в истории России. Красно-белая революция не оставила нетронутой ни одну семью. Расстрелы без разбора «свой-чужой». В лихую весну XX века в маленьком селе Ульхун-Партия Читинской области суждено было появиться на свет Павлу Петровичу Зуеву. Это уже потом, после смерти отца, он стал Хокряковым – под фамилией приемного отца.
Банды читинского белого атамана Григория Семенова в 20-е годы орудовали повсеместно, чиня разбой и расстрелы.
— Отца моего беляки казнили в 18-м, — потирает грубой морщинистой рукой слезящиеся уголки глаз ветеран. — Повалили и язык вырезали. Оттого и умер.
У войны — своя правда
Уже юношей в 38-м Павел Петрович, как тысячи обычных парней Страны Советов, пошел отдавать долг Родине — в армию. Вооружившись ленинским заветом, в составе инженерно-саперных войск отправился на строительство шоссеек в монгольскую пустыню.
— Несколько месяцев мы дороги отсыпали в каменистой Гоби, — вспоминает Павел Петрович. — Через сотню километров колодец пробивали и дальше двигались, а чтобы неприятель не оставил без пития войска, караул выставляли возле каждого оазиса. Там воды вообще нет, живности тоже нет — мертвое место.
Ни холод, ни жара не страшили красноармейцев: «Для солдата не бывает плохой погоды, дали команду – пошел, а там хоть огнем гори — исполнить нужно».
От шипящих барханов батальон Павла Петровича двинулся на строительство горнорудной шахты под Иркутском, затем перед «фашистским громом» — лесоповалы Приморья. Оттуда саперы в 45-м прямиком и пошли на бой с миллионной Квантунской армией.
— В Китай заходили из села Погодаево, что в Приморье, — вспоминает старик с дрожью в голосе. — Первый «гром» бахнул, когда брали Хилнар, японцы муравьиной стаей налетели, еле отбились.
Не все солдаты Советской Армии постоянно сидели в окопе с дымящейся винтовкой в руках. Саперному батальону Павла Хокрякова выпало более простое, но не менее важное дело — ремонт мостов, дорог.
— Мы же к инженерным войскам относились, строительство было нашей работой. Мы и подрывными делами занимались, — рассказывает ветеран. — Это в фильмах про войну показывают, что все на танках разъезжали да гранатами бросались. Но были и другие роты, которые чинили дороги, при необходимости взрывали мосты.
КитаЙская доля
Победоносная 39-я мотопехотная армия советских войск прокатилась по всей Маньчжурии. Промочив ноги в мутной Сунгари, солдаты заночевали в Харбине. Дойдя до самого Чанчуня, что называется, по полной вкусили китайскую долю.
— С «нашими» китайцами жить бок о бок приходилось, — говорит старик. — В город посчастливилось вырваться, сразу в кафе побежали — хотелось их еду попробовать. Сметали все, что подавали – вкуснотища с голодухи-то! Потом оказалось, что нас собачатиной и червяками кормили.
Летом 45-го Советская Армия уже не страдала голодом, как в начале войны, «кормили, как десантников — сильно не сытые и пузо не отпустишь. А есть-то всегда хотелось – молодняк ведь».
— В наступлении захваченные японские полевые кухни экзотикой были, — признается ветеран. — Они в панике разбегутся, все покидают, а наши с охоткой их ужин съедят, потом еще и свои пайки получат.
Голод и постоянный страх смерти отгоняли напрочь одной только мыслью — семья. Больше половины мужчин, пропахших порохом войны, жили думками о родном доме. Жены и дети, оставшиеся на Родине, грели промерзшие советские души на фронте Северного Китая.
— Жена и ребятишки дома были, всем жить хотелось, — почти приглушенным голосом шепчет Павел Петрович. — Все понимали, что край войны уже скоро.
Не то кино
Через семь лет скитаний солдатский дембель отпустил Хокрякова в родную Ульхун-Партию. Не веря явлению живого сына, мать, причитая, долго душила в объятиях своего солдата. 25-летнего сержанта Хокрякова, чудом без единой царапины прошедшего всю Отечественную, сразу же поставили к руководству деревенским совхозом.
Его философия жизни проста, как белый день. Не важно, при каком строе жить. Жить хорошо может только работающий человек, а не бездельник: «Будешь работать — будешь кушать, не будешь — голодным просидишь».
— На его плечах деревня держалась не один год, — вступает в разговор дочь Петровича Валя. — Вся работа висела на нем.
Первый человек Ульхун-Партии сейчас не любит вспоминать о своих походах середины прошлого века. Тяжелое время только будоражит тихую жизнь ветерана. Хотя и сейчас воевать приходится. Теперь уже с собственным здоровьем.
Вот уже несколько месяцев, как Павел Петрович, не вставая с постели, ждет весну. В надежде прогуляться, покрасневшими белками глаз вглядываясь в широкое оконце, мечтает, как и год назад, побродить на свежем воздухе.
— С ноября папа не ходит, случайно упал — шейку бедра сломал, — с печальной улыбкой глядит на отца дочь. — Теперь вот на кроватке сидим, лечимся.
Ни на минуту не упуская из головы военные годы, наш старик не переставая рассказывал про свои походы, детально воспроизводя удивительные эпизоды – всякие случаи бывали, и юмору место находилось. Это же жизнь, хотя и на грани смерти. Только на просьбу о боях рассказать дед сразу замыкается – что надо, давно известно, остальное похоронено с тысячами жизнями безвозвратно.
— Конечно, в кино-то все не так, как взаправду, но оно и к лучшему, — проводит морщинистой рукой по ежику волос бывший красноармеец Хокряков, задерживая кисть у виска. – Не надо об этом… Голова разболелась…
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт ТЕЛЕПОРТ.РФ обязательна.
