Приедет новый прокурор – не трогай, он мой! Под этим девизом «Телепорт» продолжает работать с амурской прокуратурой. За пять лет назначают уже третьего прокурора области: Вячеслав Сизов, Владимир Чистов, теперь – Николай Пилипчук. Со временем сложилась традиция: «Телепорт» первым пишет эксклюзивное интервью с новыми прокурорами. Николай Пилипчук традицию рушить не стал. В общем, познакомились…
Где сядешь – там и слезешь
— Николай Леонтьевич, Благовещенск для вас – новый город или вы с ним знакомы?
— Был здесь в командировке в конце 80-х. Приехал вместе с группой оперативных сотрудников расследовать уголовное дело по фактам хищения в системе «Братск-ГЭСстроя». Связано это было с вводом в действие ТЭЦ Благовещенска.
— Чем закончилось?
— Дело направили в суд — группу расхитителей осудили к различным срокам лишения свободы. Организатор – 6 лет, один из подельников – 5, еще один – условно получил. Все, кстати, — женщины.
— Ужас-то, какой! И вот теперь, по прошествии 20 лет, вы узнаете, что вас направляют в Благовещенск. Эмоции были? С энтузиазмом новость приняли или огорчились?
— Да нет, таких эмоций не было. Выбирать не приходится: либо ты соглашаешься с теми условиями, на которых служишь, либо не соглашаешься и уходишь. Эмоции были несколько другие. Область, хотя и соседняя, но здесь у меня — никого. Ни родственников, ни друзей, ни знакомых!
— Может, оно и к лучшему. Меньше будут обращаться по личным вопросам…
— Как обо мне говорит моя мама: «Где сядешь — там и слезешь». По крайней мере, те люди, с кем я общался в Хабаровском крае, не обращались ко мне с просьбами, которые, как они понимали, я не могу исполнить. Более того, если по роду своей деятельности друг допустил нарушение, то он безропотно нес наказание. И это абсолютно не влияло на наши личные отношения. Все понимают, что служба — это служба.
— На новом месте обустроились уже? Семью привезли?
— Снял квартиру, как только решу бытовые вопросы, приедет семья – жена и дочка. Дочка ходит в садик, жена занимается ребенком и домом.
— Вы тут про маму вспомнили. Кто ваши родители?
— Раньше принято было говорить: «Из рабочих!». Папы нет уже. Мама живет в Комсомольске, на пенсии. Судьба у нее не простая: отец пропал без вести в Великую Отечественную войну, мать умерла. И она воспитывалась в Чувашии, у родственников. Окончила физкультурный техникум, уехала в Комсомольск. Там работала сначала в милиции – в розыске, потом в институте педагогическом, на кафедре физвоспитания, а перед выходом на пенсию — в детском саду. Папа мой родился и жил в Хабаровском крае, в селе Новокуровка. Закончил ПТУ, и долгое время работал в комсомольском монтажном управлении. Часто ездил в командировки, в том числе, на восстановление Республики Армения после землетрясения. На пенсию уходил с должности директора теплосетей. Я, кстати, тоже работал в комсомольском монтажном управлении — до призыва в армию. У меня тогда были проблемы со здоровьем, мама говорит отцу: «Устрой сына на нормальную работу». И он устраивает меня в управление — учеником слесаря-сантехника. А работали мы, как правило, на промышленных объектах — монтаж оборудования на морозе.
— Что папе сказала мама?
— «Что ж ты наделал!?». А он в ответ: «Пусть работает. Закаляется!». Так я потом слесарем-сантехником и работал.
Со ступеньки на ступеньку
— Как же вы попали в прокуратуру?
— Если вы ждете, что я скажу: «Это была мечта моей жизни!», то ошибаетесь. Одно время я даже думал, что случайно попал в эту систему. В 1977 году, после окончания школы, я пытался поступить в Дальневосточный Государственный университет на юридический факультет, но не с целью работать в прокуратуре, а с целью служить в милиции. По конкурсу не прошел. Потом была служба в армии. После я не собирался поступать в юридический институт, но хотел попробовать себя. Думал, сдам экзамены – и заберу документы. Зашел в городскую прокуратуру к прокурору Бессонову Александру Васильевичу попросить направление во Владивосток. А он убедил меня поехать в юридический институт в Свердловск. Я сдал экзамены, мне понравился город, стало жалко времени, и я остался учиться. Но, по-прежнему, собирался идти в милицию. Органы, давшие направление, отслеживали своих направленцев, а те, отучившись, должны были работать в этих органах. В институт приехал представитель прокуратуры Хабаровского края, пригласил меня в деканат, объяснив, что надо служить в прокуратуре. В юридическом институте нужно было либо писать диплом, либо пройти полгода практики, и я решил служить. Направили в городскую прокуратуру Комсомольска. Сначала стажером, потом старшим следователем. Так и пошло — со ступеньки на ступеньку. Была, правда, у меня еще одна попытка перейти на службу в милицию.
— Чего вас, Николай Леонтьевич, так в милицию-то тянуло? Фильмов, полагаю, насмотрелись: романтика и все такое…
— Романтики не было. Я по типу нервной деятельности очень подвижен. Казалось, что в прокуратуре работать не получится, а найду я себя именно в милиции. Может, эта последняя попытка и удалась бы, но тогда в прокуратуре Комсомольска прокурором был Владимир Ефимович Теркин (потом стал прокурором Амурской области). Он меня тогда и остановил, сказав, что я – на своем месте. К тому же, в 90-х годах уже начинала рушиться Империя. Были сложные времена и у прокуратуры, в кадровом плане пострадала – ушло много хороших специалистов. Генеральным прокурором России тогда стал Степанков Валентин Георгиевич, до этого назначения прокурор Хабаровского края. Очень умный был руководитель, энергичный, с массой обаяния. Он принимал всяческие меры, чтобы спасти прокуратуру, сохранить кадры. И я не смог тогда уйти. Вот и дослужился…
Успокаиваться рано
— Теперь вы в Приамурье. Не раз приходилось слышать, что по сравнению с Приморским и Хабаровским краями, Амурская область – просто «райский красный уголок». Как оцениваете область с точки зрения криминальной обстановки?
— «Райским уголком» ее не назовешь. Уровень преступности – 2 тысячи 478 преступлений на 10 тысяч населения. Он немного ниже, чем в Хабаровском крае, но выше, чем средний по России. Есть серьезные проблемы.
— Например?
— Растет количество тяжких преступлений против личности. Угроза для граждан стать жертвами преступлений достаточно высока. Настораживает, что в Благовещенске все чаще преступления совершают учащиеся. Ряд проблем есть в ресурсодобывающей и ресурсосберегающей отраслях. Распространяется наркомания и групповая преступность. Есть, конечно, определенные достижения и подвижки, но они пока не позволяют успокаиваться.
— Коррупцию видите?
— Если скажу, что не вижу, вы мне поверите?
— Считаете, что сегодня с ней реально бороться?
— Быстро справиться, конечно, невозможно. Это явление не столько криминогенное, сколько социальное. А социальные болезни лечатся дольше. Борьба с преступностью — это война, боевые действия, и ведутся они настолько эффективно, насколько бойцы вооружены.
— Принят закон «О коррупции», нормативные документы…
— Вы полагаете, только законы помогают бороться? Нужно менять психологию, насаждать негативное отношение к этому явлению в умах. До тех пор, пока не будет людей, готовых дать, не переведутся те, которые будут брать.
— Под следствием у нас оказываются то работники администрации, то учителя, то медики, а то и сотрудники милиции. Насчет прокуратуры как-то тихо. Что, все такие честные? Или руки не доходят?
— Случаи предательства в наших рядах тоже есть. Но это явление у нас не так распространено. Во-первых, очень жесткий кадровый подбор. Во-вторых, традиции. В-третьих, у нас система контроля поставлена таким образом, что «фокусы», как правило, не проходят. И, к слову, суды, когда рассматривают дела прокурорских работников, обвиняемых во взяточничестве, поступают очень сурово.
— Публичная порка?
— Скорее, воздаяние предателю.
— По России идут проверки банков на предмет нецелевого использования средств. У нас ведется подобная работа?
— И у нас проводятся проверки. Здесь два аспекта. Первый — это сопровождение антикризисной программы. Отслеживаются финансы, которые государство изыскало и направило через кредитные организации на поддержку производителей в жизненно-важных отраслях. Поставлена задача — пресекать факты незаконного вывода этих денежных средств, их «растечку» по непонятным счетам и впоследствии, вывода за рубеж. Эту ситуацию мы отслеживаем во взаимодействии с контролирующими органами. И второй аспект – это вопросы надзора в социальной сфере. Здесь цель такова, чтобы банковские кредитные организации, когда деньги направляются на зарплату, не пытались придержать их и попользоваться. А также, чтобы работодатель своевременно делал социальные выплаты за работника.
— Нарушения по проверяемым направлениям есть?
— Пока нет. Думаю, вряд ли кто-то хочет иметь проблемы.
— На своем первом брифинге в качестве приоритетных задач с учетом нынешней экономической ситуации вы назвали «контроль за соблюдением трудового законодательства, прав трудящихся».
– Да, мы поставили эту задачу прокурорам и отслеживаем ситуацию ежедневно. Нарушений выявляется больше, чем раньше. Но, думаю, не потому, что их больше совершается, а потому, что более внимательно стали относиться, охватили больший объем. Нарушения касаются незаконного увольнения, несвоевременной выплаты зарплаты — пресекаем, наказываем. В суд в защиту работников направлено на сегодня три тысячи обращений. А за аналогичный период прошлого года было около 800.
— Вопросы исчерпаны. Что-то добавите к нашему разговору?
— Кто ж будет лишнее-то говорить?
— Тогда встретимся, когда появятся вопросы.
— Как появятся — заходите…
При использовании материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт ТЕЛЕПОРТ.РФ обязательна.
